Свою первую кассету Сергей Кузнецов записал в обычной квартире на простенький магнитофон. Обошел несколько студий звукозаписи родного Оренбурга, но никто не брался ее размножить. В конце концов, один из студийцев купил у Сергея Кузнецова его пленку за чисто символические 30 рублей. Ибо тоже сомневался, что неизвестная группа с каким-то детским названием Ласковый май привлечет внимание публики.

А спустя несколько месяцев песнями из этого магнитоальбома – Белые розы , Лето , Седая ночь - заслушивались подростки в разных уголках страны.

- Я чувствовал, что эти песни будут иметь успех. Я верил в собственную задумку: восполнить тот пробел на нашей эстраде, который существовал. Для 7-10 летних ребятишек писали Шаинский, Гладков. Для тех, кому минуло 16, пели множество групп и солистов. А 12-15-летние подростки своей музыки не имели. Чебурашка их уже не интересовал, взрослые же проблемы не всегда были близки и понятны. Нужна была не сложная музыка, тексты, созвучные их мыслям, и самое главное, певец из такой же, как они, подростковой среды.

- И ты нашел Юру Шатунова?

- Я прослушал массу интернатовских ребятишек. И не находил того, что искал. И тут совершенно случайно мой приятель Слава Пономарев привел Шатунова. Я прослушал его. Он очень чисто пел, обладал хорошим слухом. Да и его характер, поведение не вписывались в рамки стандартного советского детдомовца. Короче, в декабре 1986 года мы втроем начали работать.

- Кстати, кто придумал название?

- Предложил я, но его с порога отвергли: стремно , плохо, не пойдет. Потом пришло время работать на дискотеке. Через 15 минут на сцену выходить, а мы без названия. Ладно, решили пусть будет Ласковый май .

- Как ваши пути пересеклись с Андреем Разиным, ведь вы не выезжали за пределы Оренбурга?

- Разин услышал одну из наших кассет, которые уже вовсю ходили по Союзу, и в июне 1988 года приехал в Оренбург. Предложил мне записать с ним несколько песен, найти другого солиста вместо Юры Шатунова - возродить, так сказать Ласковый май на новой основе. Я согласился. В Москве сразу записали его магнитоальбом из моих прежних песен - Старый лес , Маскарад , Вечер холодной зимы ... Труднее оказалось с новым солистом. Когда специально ищешь - ничего не найдешь. Тогда я в сентябре 1988 года поехал в Оренбург и уговорил Шатунова отправиться со мной в Москву. Так он вновь оказался в Ласковом мае .

- Сергей, тебе 26 лет. Писать мемуары еще рановато, и все же расскажи, как ты пришел в музыку?

- Как все, наверное. Дома был магнитофон, пластинки - звучала у нас и современная, и классическая музыка. Гастролеры Оренбург не жаловали. По крайней мере, я не помню, чтобы приезжал кто-то из таких музыкантов, на кого стоило бы сходить... Когда мне было лет восемь, мама купила фортепиано. Отправила меня в музыкальную школу. Я проходил туда год, а потом бросил. Сколько было радости по этому поводу!

- У тебя или у мамы?

- У меня, конечно. Но мама правильно поступила, что не давила, не заставляла меня учиться. Благодаря этому у меня не до конца отбили интерес к музыке. Лет с 16 я пытался что-то подбирать на фортепиано. Доставал книжки по теории, брал из них то, что мне было нужно. Потом служил в армии. Организовал там с ребятами ансамбль, для которого и написал свои первые песни. Те, которые потом пел Разин...

- А как ты попал в оренбургский интернат?

- Я пришел туда поработать перед самой армией. выпросил деньги, чтобы купить для них хорошую музыкальную аппаратуру. Купил, и пока служил, она стояла в интернате. Когда возвращался из армии, рассудил: аппаратура есть, значит надо идти туда работать. С тех пор стал вести там дискотеки.

- Сергей, раскрой карты: почему так мало было информации о Ласковом мае в первое время? Почему такая засекреченность?

- Не было никакой засекреченности. Наверное, Разину, несмотря на все его усилия, по началу сложно было пробиться в средства массовой информации. А в условиях замалчивания, естественно, плодились всевозможные слухи, в основном скандальные почему-то. Пойми меня правильно: мы далеко, не идеальные парни. Но и из любой мелочи можно раздуть черт знает что. Если бы Ласковый май не был на виду, в центре подростковых интересов, вокруг него меньше было бы скандального...

- Тебе не кажется, что на нашей эстраде сегодня слишком много однообразных похожих групп?

- Да, я согласен. Два-два с половиной года назад были только Мираж и Ласковый май . А потом группы стали тиражироваться, появились команды с аналогичным стилем. И теперь можно говорить о кризисе жанра. Что делать? Я думаю, произойдет естественный отбор. Те, кто топчется на месте, эксплуатируют единственную, однажды найденную идею, они, в конце концов, прекратят свое существование. Не на что будет жить, если на них перестанут ходить зрители. Это нормальный процесс.

- Многие упрекают Ласковый май и тебя в том, что ваша музыка примитивна...

- Если кто-то так считает... Ради бога, пусть слушает другую музыку, сейчас есть выбор. Но если наши песни принимают массы, значит, они тоже нужны.

- А ты сам какую музыку любишь слушать?

- Разную. Лишь бы это была хорошая музыка. неудачи есть и в тяжелом роке, и в попсе , И хорошее можно найти и там, и там. Да и в классике - не только шедевры. Я мало что люблю из классических произведений. У Бетховена мне нравится пятая симфония. Люблю известную токкату ре-минор Баха, Чайковского, несмотря на то, что он - великий человек, я не понимаю.

- Сергей, почему ты ушел из Ласкового мая ?

- Мне сложно это объяснить в двух словах... Я понял, что там уже не нужен. Вернее, что от меня нужны только песни - и все. Поэтому в марте 1989 года наши с Разиным пути разошлись. Кто захотел, тот ушел со мной. Организовали новую группу.

- Почему она называется Мама ?

- С этим словом мы приходим в жизнь и с этим же словом уходим. Мама для нас - не просто человек, а нечто большее. Мама - как семья, мир, то, ради чего мы существуем. В Маме сегодня, кроме меня, Сережа Седов, Саша Ларионов, Игорь Игошин и два солиста - Саша Семернин и Саша Прико. С гастролями проехали всю свою Оренбургскую область, выступали в Пермской и Свердловской областях, в Москве. Приглашений не очень много, мы с удовольствием откликаемся, если свободны.

- Скажи, много ли времени надо, чтобы написать песню?

- Иногда полгода, иногда достаточно 15 минут. Белые розы написал за 15 минут. Просто возникла мелодия, за которую я тут же ухватился... Чужими текстами не пользуюсь, хотя пробовал писать на стихи Есенина, других поэтов. Пока не получилось. И не получится, наверное.

- Ты женат?

- Был. Развелся.

- Что тебе больше всего не нравится в сегодняшней жизни?

- Много чего... Плохие законы, например. Творческий человек сегодня бесправен. Вот пишу я для Мамы альбом. Эти песни подпольно может взять любая другая группа, записать и раньше нас выпустить в свет. И ей ничего не будет. Такое происходит постоянно. Написал я для Саши Прико новые песни, а они вдруг всплыли в очередном альбоме Ласкового мая .

Отчислений автору за исполнение его песен практически нет, из ВААП мне приходят копейки. А ведь чтобы записать одну песню для альбома, нужно около двух тысяч рублей. Где их брать? Выручают концерты - наш основной заработок.

- Сергей, тебя не тяготит популярность?

- На улице меня, слава богу, не узнают, в транспорте езжу спокойно. Так легче жить. К ажиотажу вокруг собственной персоны не стремлюсь и никогда не стремился. Мне все это безразлично. Лишь бы мои песни нравились....

Владимир Мазуров

Восточно-Сибирская правда, 17.01.1991