У Елены Камбуровой, которую называли и называют сегодня певицей камерной, есть свой преданный зритель. Почитатели ее таланта остаются верны ей уже многие годы. Хотя ее нет на телевидении, не слышно по радио, ее годами вообще... как бы нет. Поэтому и выросло уже целое поколение, которое с удивлением вопрошает: «Камбурова? А кто это?» Грустно, но именно поэтому и отменили гастроли певицы в Ангарске: не смогли продать билеты.

Но приезд любимой многими певицы в Иркутск, с единственным концертом в Музыкальном театре, был с радостью ожидаем «ее» публикой. Увы, не многие из старых поклонников Елены Камбуровой сегодня могут позволить себе выход на концерт из-за высоких цен на билеты. Не каждой семье по карману выложить на это сто тысяч. Поэтому и «напутствовали» меня иркутские поэты, актеры, музыканты и просто поклонники: расскажешь нам потом о концерте, а если будет возможность, спроси у нее о ...

И вот она на сцене. Как всегда, в черных одеждах.

Начала с песни Исаака Шварца на стихи Булата Окуджавы «Белый парус разлуки». Как всегда немногословна, но обязательно объявляет каждую песню, не забывая ни одного автора, даже таких, имена которых публике, возможно, внове: Елена Фролова, Татьяна Алешина, Александр Лущиков. Читает стихи. Поэзия, которая звучит в песнях Камбуровой, любима с детства: Пушкин, Блок, Пастернак, Ахмадулина, Левитанский, Гарсиа Лорка... Прекрасная музыка. Концерт в двух отделениях. В первом несколько песен на разных языках - английском, испанском, греческом и много - на французском. Во втором - песни из мюзиклов, шуточные, веселые. «Скрипач на крыше», «Санчо Панса». Дон-Кихот... Дульсинея, какой ее себе представляют Юлий Ким и Геннадий Гладков. Монолог старика, хозяина детского приюта из мюзикла «Оливер»...

Елена Камбурова не разочаровала. Чувство горечи осталось от другого: почему такой концерт не увидишь по телевидению, почему нам предлагают совсем другие вещи?..

- Елена Антоновна, скажите: неужели надо ждать какого-то юбилея, чтобы увидеть ваш концерт по телевизору?

- Не знаю. Наверное. Вроде бы что-то делается, и фильмы снимают, но... ничего нет. А время идет. Для меня это драма. Вот сегодня ко мне приходили журналистки, девочки, уже воспитанные на «попсе», они же меня совсем не знают. Мне сказали, что мой концерт в Ангарске отменили из-за эпидемии. Но я так думаю, что там эпидемия телевизионного шоу, они больны массовой культурой, Сташевским и ему подобными... Я считаю, что это духовный Чернобыль, - то, что сейчас у нас происходит.

Мне больно, что мои поклонники не могут прийти на мой концерт из-за высоких цен на билеты. Но поверьте, что сравнительно с другими, с теми, кто работает в шоу-бизнесе, мы получаем совершенно мизерные гонорары. Как доехать сюда и сделать так, чтобы на нас еще и организаторы концертов заработали? (Грустно улыбается). Я сижу дома и таким образом лишаюсь своей аудитории. Это так тяжело! Это очень страшно, понимаете? Где найти таких спонсоров, которые помогли бы нам оплатить хотя бы полдороги? Нас ведь мало, это не театр вывезти с декорациями...

Если раньше, когда мы работали в Москонцерте, государство брало на себя все финансовые расходы, сейчас помогают лишь личные контакты, и все выезды сопряжены с финансовыми проблемами. Мы работаем, как правило, на театральных и филармонических площадках, а театры и филармонии очень бедны и им трудно «потянуть» перелет шести человек, все-таки это огромные деньги. Концертов поэтому стало меньше. Но мы стали больше работать в Москве. Появилось несколько программ: мюзиклы, французские песни...

- Кстати, почему именно французские?

- Франция - одна из моих песенных родин. Что меня воспитывало? Русские народные песни, песни Окуджавы, Новелла Матвеева. И в том числе французы, которые приезжали в Москву в то время, когда формировалось мое певческое сознание, произвели на меня грандиозное впечатление. И мне хотелось, чтобы этот жанр и то, что уже было найдено во французской песне, появилось, зазвучало и у нас. Не знаю, каким чудом... Но вот сейчас появляются новые певцы, и я их около себя собираю и надеюсь, что они создадут основу жизни этому французскому жанру у нас в стране.

Почему я пою на французском? Очень трудно с переводами. Я с удовольствием пела бы те же песни на русском языке, но когда знаешь французский и точно понимаешь текст, трудно спеть их на русском.

- А греческие песни? Вы говорите, что Греция - ваша историческая родина...

- Да. Я родилась в России, но я гречанка. Мои корни - под Мариуполем, на Азовском море. Мама, папа, бабушки, дедушки - и по маминой линии, и по папиной—все проживали там, в греческих поселениях.

- А теперь хотелось бы узнать о вашем театре музыки и поэзии.

- Он появился четыре года назад. Вот-вот мы получим, наконец, помещение - половину кинотеатра «Спорт» (метро «Спортивная»). Не лучший, может быть, зал Москвы, но все-таки недалеко от центра.

Зачем мне это нужно? Рядом со мной начали выступать молодые певцы и актеры, которые следуют моим песенным правилам. К сожалению, они так же, как и я, не имеют выхода на экран и их как бы нет вовсе. На самом деле Москва, Ленинград о них уже знают...

В прессе некоторые статьи обо мне назывались: «Театр песни Елены Камбуровой», или «Театр музыки Елены Камбуровой», или просто «Театр Елены Камбуровой». И постепенно эти названия стали воплощать идеи театра. Театра, как места, где будут соединены все усилия - и поэтические, и музыкальные, и исполнительские. И это будет выливаться в сольные концерты певцов, которые работают или будут работать в этом направлении. Этот жанр, я надеюсь, обретет, наконец, в России традиции. Были отдельные певцы, а традиций не было. Будут также и вечера поэзии, будут ставиться мюзиклы...

Как я нахожу ребят? Мне их, так сказать, дарит жизнь. Кто-то из них предлагал мне свои песни. Кого-то помню давно. Ту же Лену Фролову, еще когда она стала лауреатом конкурса авторской песни. В последнее время появился конкурс авторской песни имени Андрея Миронова, я в жюри этого конкурса. Несмотря на то, что многое мне там не по душе, все-таки нахожу иногда близких мне по духу людей.

И еще я веду вечера в Доме актера: каждый месяц представляю трех-четырех поющих артистов, чаще драматических.

Вы знаете, слухи распространяются быстро. Меня находят, предлагают прослушать записи, что-то почитать. Нас становится все больше и больше, и уже есть некоторая растерянность: а что же дальше? Мне, конечно, очень важно, чтобы ребята продолжали идти этим же путем, а он ведь довольно сложен, потому что требует своего зрителя и... Я-то знаю, что это такое. И мне очень хочется, чтобы у них хватило терпения и мужества для того, чтобы петь не только на элитных площадках в Москве, петь не только на мою аудиторию, которая как бы «дышит», а выйти и спеть в любом городе...

- У вас ведь были в жизни и годы непризнания. А чего все же было больше - хорошего или..?

- Собственно, я всегда была в тени. Все было непросто.

- Но звания получали: заслуженная, народная...

- С большим трудом. Особенно - заслуженную. Тогда я еще работала в Москонцерте и на меня приходили «сигналы» - письма с мест, поскольку я пела песни на хорошие стихи, а это считалось почему-то нехорошо. Для работников цензуры. Они искали и находили какой-то тройной, четвертной смысл. Вот я сегодня закончила концерт песней «Белеет парус одинокий». Даже из-за нее одной у меня были неприятности. Почему? Ну что там можно было найти? А некоторым это казалось призывом к отъезжающим в Израиль.

Считалось, что я как бы не занимаюсь общественной работой, не хожу на собрания; поэтому и никакого ей звания...

Постоянным поклонникам Камбуровой, думаю, известны многие страницы ее нелегкой биографии. Но мне хочется, чтобы о ней знали и те, кому имя этой певицы ничего не говорит...

- После школы я училась в техническом вузе на Украине. Сначала в Хмельницком, потом в Киеве. Должна была стать инженером (обувщиком). Но вдруг во мне заговорил внутренний голос: сцена, сцена, сцена. Что именно я буду делать на сцене, толком не понимала. Думала, что это, конечно, сцена театра, что я в первую очередь драматическая актриса.

Так получилось, что я приехала в Москву поступать в театральное и... не поступила. Случайно узнала об училище циркового и эстрадного искусства и поступила туда. У нас преподавали те же педагоги, что и в Щукинском училище, и у меня была реальная возможность поступить на следующий год в это училище, но я так увлеклась манежем! С уроков вокала я сбегала, потому что не понимала, зачем мне это нужно.

Еще я читала, у меня был большой чтецкий репертуар. А когда начала петь, это были даже не песни, а скорее напевания, нашептывания, наговаривания. Песни Окуджавы, Новеллы Матвеевой. Они были под стать моим голосовым возможностям. Но потом у меня стало появляться все больше и больше песен, требующих большей вокальной выразительности, и я начала задумываться, как же мне этого достичь...

- Родители поддерживали вас в вашем стремлении?..

- Нет. Для них это было тяжело. Я не говорила, не писала им всю правду.Это была ложь во спасение. Первый год в Москве, в этом огромном городе, где ни одного знакомого, был для меня очень тяжелым. Но я продержалась.

- Возможно, от кого-то из родных вам передалось в наследство пение?

- У мамы был приятный тембр, голос. Но ей не пришло в голову петь, она стала врачом. А бабушка... Я вспоминаю детство и корю себя: как она меня останавливала - она лежала тогда, болела, хотела мне попеть. А мне все было некогда, все хотелось куда-то бежать. Теперь же я думаю, как много мне бы это дало, если бы я ее послушала тогда...

- А как дальше складывалась ваша судьба?

- Сразу после училища я случайно попала в одну программу в Театре эстрады. А до этого - тоже дело случая - начала записываться на радиостанции «Юность», которая меня тогда очень поддержала. Я записала сразу довольно много песен - двенадцать, по-моему. Там был и «Ленька Королев» Окуджавский, и песни Новеллы Матвеевой. У меня появились первые слушатели - в основном, студенты, меня начали приглашать на студенческую аудиторию. И долгое время считалось, что я молодежная певица, что меня может понимать только молодежь. А тогда молодежь была другая, принципиально другая. Она могла по три-четыре часа слушать устные журналы, где выступали поэты, кинодеятели, политики, и я в том числе. И среди студенчества я стала популярной. В Театре эстрады - тоже, несмотря на то, что как-то отличалась от других артистов, от их эстрадных номеров. Появились статьи в газетах, журналах, помещали мои портреты. Но затем...

Как только я начала сдавать свою первую сольную программу, так все и закончилось. Потому что, когда это сразу в большом объеме увидели те, от кого все зависело, они решили, что это очень опасное явление. Цензура сказала свое слово: это не для ушей советского народа, народ, мол, это просто не поймет, потому что это очень грустно. Были произнесены слова «упадничество» и прочее, и плюс они видели разные свои подтексты...

- Кто-то протянул руку помощи?

- Поддерживала меня всегда моя аудитория. Каким-то чудом я на нее все-таки попадала. Случались гастроли, например. Выходили маленькие пластиночки. То есть какая-то часть людей меня слышала. Был период, когда во всех больших городах трудно было попасть на мои концерты. В общем, волнами все было: то вверх, то вниз.

- А сегодня вы что-то записываете, выпускаете?

- Вышли компакт-диск и аналогичная аудиокассета с моими песнями. Я ее вам сейчас подарю на память... В Калифорнии через месяц выходит диск с одними колыбельными - такой был заказ.

Светлана МАЗУРОВА

Восточно-Сибирская правда , 8.02.1997